Все грани мира - Страница 17

— Не знаю. Может, это случилось непреднамеренно. Долгое время кот жил рядом с чародеем, и не исключено, что мимоходом научился у него колдовать.

— Значит, он неосознанный колдун?

— Именно так. А потому очень опасный. Ведь если он не…

Вдруг Инна осеклась и подняла голову. В её глазах застыл испуг.

«А теперь кот живёт у нас, — одновременно подумали мы. — И если (Инна) (я) не ошиба- (-ется) (-юсь), мы тоже станем колдунами. Неосознанными, опасными колдунами».

Или уже стали таковыми…

Боже, как мы были слепы! За пять с лишним месяцев мы не нашли ни единой свободной минуты, чтобы хоть немного задуматься над всем, что происходило с нами и вокруг нас. Речь идёт даже не о тщательном анализе, а о простом сопоставлении очевидных фактов…

Нет, мы не только одурели от любви.

Вернее, мы одурели не только от любви.

Это какое-то наваждение!

Какие-то чары…

Я будто прозрел в один момент!

— Инна, — спросил я, — что у нас есть пить?

— Кока-кола в холодильнике.

— Принеси, пожалуйста, я умираю от жажды.

— Сейчас, — с готовностью ответила Инна, соскользнула с кровати, вступила ногами в тапочки и вышла из спальни.

Тогда я шёпотом, но с нажимом добавил:

— А конфеты ещё есть?

— Осталось четыре, — послышался из кухни её голос.

У меня учащённо забилось сердце.

— И их принеси, — попросил я, чуть шевеля губами.

— Хорошо.

Я с облегчением вздохнул и вытер рукавом выступившую на лбу испарину. От напряжения у меня слегка закружилась голова.

Вскоре вернулась Инна с жестянкой кока-колы и шоколадными конфетами. Я слопал все четыре конфеты, ничего не оставив жене. И вовсе не потому, что был жадиной и сладкоежкой; просто с некоторых пор Инна вбила себе в голову, что ей надо беречь свою фигуру, и воздерживалась от сладостей.

— Кстати, милочка, — произнёс я, отхлебнув из жестянки кока-колу. — Как ты догадалась, что я хочу конфет?

Инна удивлённо подняла брови:

— Ты же сам попросил.

„Ты не могла меня слышать, — плотно сжав губы, подумал я. — Потому что я говорил шёпотом“.

На какое-то мгновение Инна опешила, а потом бросилась мне на шею.

— Телепатия! — радостно воскликнула она. — Ты телепат!

(Люди добрые! Моя жена просто чудо!).

— Ты тоже телепат, — сказал я. — Вспомни, как мы разговариваем в транспорте или под громкую музыку. Мы всегда слышим друг друга. Вот только до сих пор не обращали на это внимание. А ну, попробуй…

Следующие полчаса мы практиковались в мысленном общении — успехи оказались поразительными. Телепатия давалась Инне гораздо легче, чем мне; что, впрочем, не удивительно — ведь Леопольд «обучал» её своему искусству на два месяца дольше.

В конце концов мы оба устали и решили немного передохнуть. Я прилёг, положив голову на колени жены. Она лениво трепала мои волосы, а я изнывал от блаженства.

— Телепатия — это только цветочки, — пообещал я. — А ягодки ещё впереди. Не знаю, что это будут за ягодки, но они будут наверняка.

— Я всегда мечтала стать волшебницей, — рассеянно промолвила Инна. — Но думала, что волшебниками рождаются.

— Поэтами не рождаются, — возразил я, — поэтами стают.

— Однако рождаются с поэтическим даром.

— Значит, мы рождены с колдовским даром.

Несколько минут мы молчали.

— Владик, — отозвалась Инна, — Леопольд говорил, что у Мэтра был ученик.

Я поднялся и посмотрел на неё:

— Ну и что?

— Ученик колдуна — тоже колдун. Мы должны найти его.

— Зачем?

— Понимаешь… — Инна замялась, подбирая нужные слова. — Колдовство — это искусство. И ему учатся. Мы же только перенимаем у кота его магические способности, но не учимся пользоваться ими, потому что он сам этого не умеет. Мне страшно…

— И мне страшно, — подхватил я, поняв, к чему клонит жена. — Хотя ума и рассудительности нам не занимать, я всё же не рискну на все сто процентов поручиться за нас.

— А тем более за кота. Мы не знаем точно, на что он способен; но, судя по троллейбусной эпопее, он способен на многое.

— Ещё бы! Он может такого натворить…

И тут, лёгок на помине, в спальню вбежал Леопольд. Он весь сиял от радости.

— Владислав! Твой тёзка заговорил. По-человечески.

(Объясню, что в выводке Леопольда и Лауры было три «девочки» и один «мальчик». Своего единственного сынишку наш кот назвал в мою честь.)

Мы с Инной переглянулись.

— И что он сказал?

— Назвал меня папой. Я вот наслушался болтовни полковника, потом пошёл к деткам и очень захотел, чтобы они заговорили. Влад откликнулся первым.

„Ну вот!“ — обречённо констатировал я и передал эту мысль Инне.

„Что же нам делать?“ — спросила она.

„Немедленно искать ученика Мэтра“.

— Почему вы молчите? — с подозрением спросил Леопольд. — Вас не радуют мои успехи?

— Напротив, — сказал я, — очень радуют.

— Что-то не похоже, — заметил как всегда наблюдательный кот. — На вас лица нет. Это из-за полковника с майором? Так я им…

— Нет-нет, — торопливо перебила его Инна. — Гости тут ни при чём. Просто нам нужно поговорить с тобой об одном человеке.

— О ком?

— Об ученике твоего бывшего хозяина.

Леопольд съёжился и жалобно посмотрел на нас.

— А может, не надо? Ты же знаешь, Инна…

— Да, котик, знаю. Но ведь мы будем говорить не о Мэтре, а только о его ученике.

— О Ференце?

— Так его зовут?